К вопросу о геологической структуре и перспективах газонефтеносности северного Причерноморья (О статье М.С. Бурштара и И.Ф. Клиточенко «Геологическое строение и перспективы нефтегазоносности северного Причерноморья и северо-западного Приазовья» (Геология нефти, 1957, № 10).)
Северное Причерноморье как составная часть обширной области глубоких погружений, расположенной между Украинским кристаллическим щитом и горными сооружениями Крыма, уже длительное время привлекает внимание геологов-нефтяников.
В послевоенное время в северном Причерноморье было пробурено несколько глубоких разведочных скважин, главным образом в районе Приазовья и Присивашья, благодаря чему существенно пополнились представления о глубинном строении этой территории и ее нефтегазоносности.
Рассматриваемая статья М.С. Бурштара и И.Ф. Клиточенко представляет несомненный интерес, ибо авторы, используя почти все известные геолого-геофизические данные, нарисовали картину глубинного строения и дали оценку перспектив обширной территории.
Однако у читателя, изучающего этот регион, неизбежно возникает ряд вопросов.
Чтобы внести ясность и облегчить дальнейшее пользование этой работой, остановимся ниже на рассмотрении некоторых дискуссионных или ошибочных положений, развиваемых авторами в упомянутой статье.
1. Авторы вносят существенные изменения в известные представления о южном контуре докембрийского складчатого фундамента в пределах рассматриваемой территории, с которыми трудно согласиться.
Известно, что характерные полосовые магнитные аномалии, свойственные саксаганскому участку щита, протягиваются значительно южнее предполагаемой М.С. Бурштаром новой границы докембрийской платформы и прослеживаются вплоть до побережья моря и Сивашей, что, собственно, известно и авторам. Тем не менее этому они не придали значения, в то время как указанные факты не говорят в пользу представлений М.С. Бурштара, а свидетельствуют о том, что погруженный склон щита вплоть до Сивашей и побережья моря представлен однотипными породами, принадлежащими саксаганидам Украинского кристаллического щита и срединным массивам, разделяющим их.
В районе с. Чаплинка кристаллические породы фундамента вскрыты скважиной и представлены гнейсово-мигматитовой толщей, отвечающей на некоторых участках плагиогранитам архейского возраста. Следовательно, границу герцинского фундамента следует проводить южнее этого пункта.
2. Рассматривая условия залегания осадочного чехла в пределах склона платформы, авторы пишут, что «... к востоку от Херсона на фундамент налегают отложения эоцена». Это утверждение ошибочно. Известно, что даже на широте Николаева и севернее его под эоценом залегает мощная толща меловых отложений, которые сплошным покровом выстилают склон платформы и выклиниваются намного севернее. Исключение составляет северо-восточный участок карты (район скв. 24), где действительно осадки эоцена залегают на кристаллическом фундаменте.
Каховская скважина вскрыла фундамент не под эоценом, а под нижнемеловыми отложениями, имеющими здесь более полный разрез, чем в районе с. Чаплинка.
3. Значительные погрешности обнаруживаются в карте глубин поверхности фундамента там, где отметки его даны по сейсмическим данным.
В районе с. Чаплинка докембрийский кристаллический фундамент вскрыт на глубине 2035 м под нижнемеловыми отложениями, тогда как по данным рассматриваемой карты герцинский фундамент предполагается здесь на отметке около 3900 м. Аналогичная ошибка определяется и для других пунктов. В частности, в Ново-Каменке фундамент следует ожидать на глубине около 1500 м, так как при глубине 1347 м скважина ликвидирована с забоем в нижнемеловых отложениях. В Армянске по данным сейсмических исследований КМПВ докембрийский фундамент констатируется на глубине 2600-2700 м. На рассматриваемой же карте фундамент в отмеченных пунктах предполагается соответственно на отметках - 2700-4560 м.
4. Рассматривая время заложения Сивашской впадины, авторы указывают на юру - «(тоар - аален?)», что, по-видимому, вытекает из наличия осадочно-эффузивных пород этого возраста в разрезе Ново-Алексеевской скважины. С этим мнением нельзя согласиться, так как меловые и третичные породы, выполняющие впадину, представляют собой единый седиментационный комплекс неметаморфизованных пород, в основании которого залегает базальная толща мелководных и континентальных образований неокома. Юрские же отложения от этих пород отделены перерывом и угловым несогласием, несут следы глубоких диагенетических преобразований и метаморфизма и инъецированы магматическими породами. Все это исключает возможность рассматривать юрские осадки в составе образований, выполняющих впадину, и по своим признакам они должны быть отнесены к породам слагающим ее ложе.
5. Довольно подробно авторы останавливаются на описании прямых и косвенных признаков нефтегазоносности разреза, однако совершенно не дают ссылок на первоисточники, в силу чего трудно судить о природе досадных ошибок, вкравшихся в этот раздел статьи. В частности, первое указание на газопроявления в балке Терноватой известно из работы Н.Ф. Балуховского (1938 г.), в которой он пишет, что притоки газа начались с глубины 130 м, а не 170 м, как отмечает М.С. Бурштар. Эта, казалось бы, незначительная погрешность существенно меняет представление о газоносности отдельных стратиграфических единиц разреза.
В действительности (согласно данным Н.Ф. Балуховского и К.И. Макова) газопроявления начались в породах верхнего мела, представленных белым писчим мелом и залегающих в интервале 109-151 м. Глубже, до забоя скважины (217 м), залегают разноцветные плотные песчанистые глины, возраст которых пока не установлен и условно датируется верхним мелом. По данным М.С. Бурштара (интервал 170-217 м) газопроявления оказываются связанными только с песчанистыми глинами; к тому же автор совершенно ошибочно к этому интервалу относит и писчий мел, который фактически не распространяется глубже 151 м. Следует добавить, что здесь наблюдались и пленки нефти.
Нельзя не остановиться на заблуждениях авторов в определении положения газоносного интервала в разрезе Чкаловской скв. 2-Р, давшей мощный газо-водяной выброс.
Авторы склонны связывать его с базальными слоями нижнего мела (по М.С. Бурштару - байосом) и корой выветривания пород кристаллического фундамента (интервал 617-652,5 м). Этот вывод они обосновывают находками обломков гранита в отвалах пород, выброшенных из скважины. Нами обломки гранита не обнаружены в отвалах пород, но в обилии установлены остатки обуглившейся древесины, весьма характерной для бучакских угленосных образований. Из органических остатков, как сообщает Г.И. Молявко, в отвалах широко представлена среднесарматская фауна.
В настоящее время нет полной ясности о положении этого газоносного горизонта в разрезе скважины, но подавляющее большинство геологов связывает его с бучакскими отложениями, имея в виду отмеченные уже сведения и результаты испытания скважины, проведенные после ликвидации последствий выброса. Для полноты приведем интересующие нас данные испытаний, заимствуя их из неопубликованных материалов Н.Ф. Балуховского за 1951 г. Последний пишет, что в интервале 361,7- 370 м (бучакские отложения) «в процессе перфорации и в начале откачки скважина самоизливала с бурно выделяющимся горючим газом. Вода слегка соленоватая». Интервал 617-652 м, на который указывают авторы, перфорировался на глубине 620,4-621 м. После вскрытия этого горизонта «...начался самоизлив воды с дебитом 1,26 м3/час... с бурным выделением (кипением) негорючего газа... Вода очень соленая, без цвета и запаха» (подчеркнуто нами. - П.Д.). Как сообщает Н.Ф. Балуховский, воды разреза скв. 2-Р расчленяются на два типа. Нижнемеловые осадки и кора выветривания содержат высокоминерализованные хлоридно-кальциевые воды. Воды верхнемеловых и палеогеновых отложений в основном хлоридно-щелочные с пониженной минерализацией. «Химический состав вод фонтана, - пишет далее Н.Ф. Балуховский, - представляет собой смесь вод второй из названных групп с водами сарматского яруса».
Авторы сообщают, что фонтанировавший газ был горючим и на 98,5% состоял из метана. В рассматриваемом же ими интервале нижнемеловых отложений (617-625,5 м) установлены азотные и метано-азотные негорючие газы. Следовательно, и в этом отношении есть больше оснований газо-водяной фонтан относить за счет вод и газов третичных отложений, так как и бучакские и сарматские горючие газы преимущественно метанового состава.
Высокие пьезометры бучакского водоносного горизонта и большие дебиты воды при его вскрытии свидетельствуют о хороших кол лекторских свойствах толщи и высокой экранирующей способности глинисто-мергелистых осадков киевского яруса.
Наконец, нельзя не отметить, что бучакские отложения в рассматриваемом районе представлены песками, преимущественно разнозернистыми, плохо окатанными, с прослоями углистых глин, с линзами бурого угля и вторичных каолинов, т. е. такими по генезису образованиями, где наличие обломков кристаллических пород также не исключается.
К югу (на широте сел Степановка - Владимировка) континентальные угленосные образования бучака постепенно замещаются морскими осадками, что, по-видимому, может быть благоприятным фактором в оценке их газоносности.
6. Авторы много внимания уделили обоснованию перспектив «байосских (?)» отложений. На основании данных по Чкаловско-Александровской площади они считают возможным для этих осадков допустить «... наличие промышленных скоплений нефти и газа в рассматриваемых районах» (стр. 5), но на карте указанный вывод авторов не находит отражения.
Подобное явление можно констатировать и по Степному Крыму, где перспективными показаны только меловые осадки, тогда как в тексте статьи (стр. 5) и палеогеновые слои в этих районах получают положительную оценку. Показав на карте меловые осадки вообще, авторы оказываются непоследовательны тому, что писали на стр. 3. «Верхнемеловые отложения... вряд ли ... в большинстве своем могут представлять интерес для поисков нефти и газа». Следовательно, на карте нужно было и эту существенную деталь учесть.
Наконец, ошибочно давая высокую оценку перспектив нефтегазоносности осадкам миоцена (стр. 6), авторы вообще сочли лишним отразить это на карте.
Можно сказать, что предложенная читателю карта не только является схематичной, но нуждается и в существенной доработке.
Геолого-геофизическая изученность Причерноморья и Приазовья с областью Азовского моря все еще недостаточная, поэтому неудивительно, что ряд вопросов геологии нефти и газа для этой территории не имеет еще однозначного решения.
В этой связи рекомендации авторов по расширению объемов геофизических и буровых работ в данном регионе заслуживают самой активной поддержки. Для успешного выполнения намеченных здесь работ и всестороннего анализа полученных результатов необходимо улучшить контакты между исследователями, изучающими этот регион, ибо решение неясных и дискуссионных вопросов немыслимо без творческого содружества.
Д. Панченко